Человек может цепляться за страдание, потому что его психика — вопреки всему рациональному — продолжает воспринимать эту боль как вклад во что-то значимое: в стабильность, в привычный порядок вещей, даже в саму идентичность. Пока страдание выполняет эту функцию, отказ от него равносилен невыносимой утрате.